Дадли, как человек чести, никогда бы не стал играть с человеком на его родовой дом. Но «Сосновый бор» скорее был плохоньким заброшенным имением, поэтому он играл – и выиграл, а на следующий день обнаружил со слов поверенных в делах Бамбера и Трешема, его брата, что «Сосновый бор» действительно существует и на деле принадлежит ему.

Когда в порыве угрызения совести он на следующий день зашел к Бамберу и предложил вернуть имение в обмен на какую-то сумму за карточный долг, граф, пребывая в состоянии похмелья после предыдущей ночной оргии, заявил, что от разговоров его голова готова лопнуть. И пусть Фердинанд отправляется в «Сосновый бор», о котором Бамбер и не собирается тужить, так как никогда не видел его и не получил ни пенса в счет ренты, насколько ему известно.

Итак, Фердинанд с чистой совестью отправился получать и обследовать свою новую собственность. Он никогда не владел землей и не ожидал, что ему когда-нибудь доведется приобрести ее. Правда, он был сыном герцога и к тому же очень богатым: его отец оставил ему крупное наследство, а мать и ее сестра завещали ему после своей смерти внушительное состояние.

Но он был младшим сыном. Старший же, Трешем, унаследовал Актон-Парк и все остальные поместья вместе с герцогским титулом.

Черт! Фредерик встрепенулся, подняв голову и прислушиваясь. Послышался стук молотка у входной двери, ее открыли, и в холле раздались голоса. Два – нет, три. Или слуги поднялись, чтобы приветствовать ее возвращение, или же она привела с собой гостей. Но сейчас почти полночь!

Его первым побуждением было оставаться в библиотеке, пока они не уйдут. Но дворецкий знал, где он находится, и Дадли не мог допустить, чтобы подумали, будто он испугался и спрятался вместо того, чтобы вести себя как подобает хозяину. Он пересек библиотеку и открыл дверь.

В холле стояли пять человек: Джарви, невысокая пухлая женщина, напоминавшая горничную, Виола Торнхилл и двое незнакомцев – мужчина и женщина. Хотя мужчина не был полным незнакомцем. Это был тот самый тупица, который вчера заявлял, что неприлично заключать пари на церковном празднике.

Все они смотрели в его сторону. Виола Торнхилл смотрела на него через плечо, ее брови были подняты, а губы слегка приоткрыты. Она была одета в зеленую шелковую накидку, широкий капюшон который красиво лежал у нее на плечах, а голову украшала корона из кос цвета меди.

Черт побери! Где же он все-таки видел ее до этого путешествия на край света?

– Добрый вечер. – Фердинанд вышел в холл. – Вы представите меня, мисс Торнхилл?

Горничная сразу исчезла, дворецкий словно растворился в воздухе. Оставшаяся троица смотрела на него с нескрываемой враждебностью.

– Это мисс Клейпол, – сказала Виола, указывая на высокую худую женщину неопределенного возраста, – а это ее брат, мистер Клейпол.

Его она не представила. Но в конце концов в этом не было необходимости. Он, бесспорно, был основной темой разговора в тот вечер. Фердинанд поклонился.

Никто из гостей не изменил позы.

– Так не годится, сэр, – заявил Клейпол с помпезной суровостью. – Это крайне неприлично – вам, одинокому джентльмену, находиться в доме одинокой добродетельной леди.

Правая рука Фердинанда нашла позолоченную ручку лорнета, и он поднес его к глазу.

– Совершенно с вами согласен, – коротко ответил он, выдержав значительную паузу. – Лучше сказать, согласился бы, если бы ваши представления о сложившейся ситуации были верны. Но они ошибочны, мой добрый друг. Это одинокая добродетельная дама занимает мой дом.

– Послушайте… – Клейпол решительно шагнул ему навстречу.

Фердинанд отпустил монокль, который повис на ленточке, и поднял руку.

– Остыньте, – посоветовал он. – Уверен, вы не хотите вступить на опасный путь физического противостояния.

Во всяком случае, не в присутствии дам.

– Вам не нужно бросаться на мою защиту, мистер Клейпол, – сказала Виола Торнхилл. – Благодарю вас за то, что доставили меня домой в карете, но…

– Никаких «но», Виола, – резко перебила ее мисс Клейпол. – Эта скандальная ситуация требует достойного разрешения. Поскольку лорд Фердинанд Дадли решил остаться в «Сосновом бору», вместо того чтобы вернуться в гостиницу, я остаюсь здесь в качестве вашей компаньонки – на столько, на сколько это потребуется. Утром Хамфри пришлет сундук с моими вещами.

Напряжение, которое испытывало пылающее лицо и тело Клейпола, несколько спало. Он понял, как глупо было бы затеять драку. Фердинанд сосредоточил внимание на сестре молодого человека.

– Благодарю вас, сударыня, – сказал он, – но в вашем присутствии здесь нет никакой необходимости. Я не могу отвечать за репутацию мисс Торнхилл, но могу поручиться за ее добродетель. Я не намерен предаваться своим дурным привычкам по отношению к ней, когда мы останемся одни – одни, за исключением слуг.

Мисс Клейпол, похоже, добавила пару дюймов к своему росту, когда громко выдохнула воздух.

– Ваша вульгарность безгранична, – заметила она. – Что ж, сэр, я все же останусь здесь, чтобы охранять репутацию мисс Торнхилл и ее добродетель. Сегодня нам сообщили, то есть моей матери, брату и мне, что вы вынудили ее танцевать с вами вокруг майского дерева вчера вечером. И не вздумайте отрицать это, там было достаточно свидетелей.

– Берта… – начала было Виола.

Фердинанд снова поднял монокль.

– В таком случае, – уверил он мисс Клейпол, – я не буду лжесвидетельствовать, отрицая этот факт, сударыня. Теперь, полагаю, вы и ваш брат удалитесь?

– Я не покину этот дом, если только меня не выбросят отсюда силой, – заявила леди.

– Вы искушаете меня, сударыня, – спокойно ответил Фердинанд и обратился к Клейполу:

– Спокойной ночи, сэр. Вы заберете мисс Клейпол с собой, когда удалитесь?

– Мисс Торнхилл, – Клейпол завладел ее рукой, – теперь вы видите, как глупо было настаивать на возвращении сюда? Берта – ваша подруга, и я льщу себя надеждой, что я для вас больше, чем друг. Возвращайтесь с нами в Кроссинге, пока это дело не уладится.

– Еще раз спасибо, но я не покину свой собственный дом, сэр, – сказала Виола. – И вы не должны так огорчаться из-за меня, Берта. В доме – Ханна и остальные слуги, так что мне не нужна компаньонка.

– Отличная мысль, – оживился Фердинанд, – все равно вы никого не получите, во всяком случае, в этом доме.

Она взглянула на него, подняв брови, затем отвернулась, чтобы пожелать своим друзьям спокойной ночи.

– Это в высшей степени неприлично… – начал было Клейпол.

– Спокойной ночи. – Фердинанд подошел к двустворчатой двери, демонстративно распахнул ее и жестом указал в темноту. Все это время Джарви неуверенно топтался на заднем плане, Хотя и с большой неохотой, гости все же ушли. У них не было выбора, ведь они не собирались прибегать к насилию. Женщина могла пойти на все, рассудил Фердинанд, но к мужчине это явно не относилось.

– Полагаю, – сказал он, закрыв дверь за Клейполами и повернувшись к Виоле, которая уже успела снять накидку и протянуть ее дворецкому, – он ваш жених?

– Вы полагаете? – ответила она. – Спасибо, мистер Джарви, сегодня вечером вы мне больше не понадобитесь.

Фердинанд мог бы возразить, поскольку Джарви был теперь его слугой, но ему не хотелось выглядеть мелочным.

– Клейпол – малодушный болван, – заявил он. – В другой ситуации я бы первым расправился с любым, кто настаивал бы на вашем пребывании здесь без компаньонки. А вас, будь моя воля, утащил бы отсюда, хотели бы вы этого или нет.

– Очень утешительно, – сказала она, – знать, что находишься в доме с пещерным человеком. Полагаю, милорд, что одной рукой вы схватили бы меня за волосы, а другой – размахивали дубинкой? Это действительно по-мужски.

Фердинанд предпочел бы, чтобы она не снимала накидку. Вечернее темно-зеленое платье нельзя было назвать нескромным: мягкими переливающимися складками оно падало от груди до щиколоток, и вырез, хотя и низкий, на балу в Лондоне показался бы почти консервативным. Однако это платье не могло скрыть соблазнительных изгибов женского тела. И, черт побери, он прочувствовал эти линии, когда его тело прижималось к ней.